Екатеринбург интересуется, где еще возможно посмотреть премьеру Оперной студии Уральской консерватории. Тем более что на этот раз поставлен «Борис Годунов» Мусоргского — полпред русской оперы в мировом музыкальном пространстве. Но создатели спектакля снова вынуждены отвечать: по статусу учебного театра Оперная студия ограничена в показах. Правда, премьера 9 декабря шла в прямой трансляции на онлайн-портале Культура.РФ.
Невероятное количество юбилейных дат, связанных в 2024-м с «Борисом Годуновым», могло бы подвигнуть занести постановку в число так называемых «датских». Ну как же: 225 лет со дня рождения Пушкина и 200 — как он приступил к работе над своим «Борисом»; 185 лет со дня рождения Мусоргского и 155 — как он закончил первую редакцию оперы. Но будем справедливы: в этом случае «даты» — скорее повод. Возможность для создателей спектакля прикоснуться к произведению, актуальность которого с годами лишь увеличивается. «Борис Годунов» — не только о власти и народе. Еще и о совестливости власти. Преступлении, наказании и возможном искуплении.
Если честно, музыкальный мир Екатеринбурга с сомнением поглядывал в сторону консерватории, когда ее Оперная студия «замахнулась на Модеста нашего». Не всякий профессиональный театр отваживается на Мусоргского, тем более — масштабного «Бориса Годунова». А тут по сути — учебный театр, студенты. Но в очередной раз Оперная студия оперлась на давнюю и великую свою традицию: в постановках участвуют и выпускники консерватории, звезды российских сцен (нынче это были ведущие солисты «Урал Оперы», Свердловской филармонии, Пермского оперного). Делают это из уважения к альма-матер. А еще потому что уверены: заурядно, «самодеятельно» не будет. Идя на эксперимент, Оперная студия качеством своих созданий, как правило, подтверждала свое право на творческий риск и оправдывала его.
Рисковали уральцы и с «Борисом Годуновым». Отправляясь на премьеру, ей-богу, внутренне сильно настораживаешься от того, где же на учебной сцене создатели спектакля разместят масштаб и державность истории, что достойна, кажется, исключительно столичных сцен. Выходом стала именно первая редакция оперы, более камерная (в спектакле нет, например, линии Отрепьев-Мнишек, сцены под Кромами). Но главное — тот ход, к которому прибегла команда постановщиков во главе с режиссером Павлом Кобликом.
Из историко-литературных архивов было извлечено первоначальное название драмы Пушкина — «Комедия о настоящей беде Московскому государству, о царе Борисе и Гришке Отрепьеве, писанной рабом божиим Александром сыном Сергеевым Пушкиным в лето 7333 на городище Ворониче». Чувствуете разницу? Могучий «Борис Годунов» и — «Комедия о…». В самом изначальном названии уральцы почувствовали «нечто скоморошье». И это позволило перенести «Бориса Годунова» в эстетику площадного театра. Разыграть историю Бориса, скорбящего, после убийства царевича полного зловещих предчувствий, — образно говоря, в условиях уличных подмостков. В этом замысле логично задействованным оказался и зал (герои появляются и действуют меж зрителей), а также галерка и просцениум. Небольшая консерваторская сцена обрела вдруг грандиозный масштаб. А хор, требующий от царя-ирода: «Хлеба! Хлеба!», стал поистине впечатляющей массовой сценой. С шекспировским градусом эмоций.
Минимализм и знаковая выразительность — ключевые также в сценографии, костюмах. Какие золото, меха и драгоценные каменья у царя и бояр в условиях учебного театра?! Какие соборы, терема, площади?! Попытка «реального театра» оказалась бы скорее всего неловкой. Однако художник-постановщик Станислав Фесько «всего лишь» блестящими деталями в одежде мастерски обозначил статусность отдельных персонажей. А гигантское всевидящее око и меняющиеся в нем картины Московии — места действия. Остальное для зрителя влегкую дополняет его воображение: посыл-то задан.
Годунов — фигура темная в русской истории. Самодержец, проклятый слухами об убийстве царевича и незаконном захвате власти. Осужденный Пушкиным. Наказанный Мусоргским холодящим кровь музыкальным откровением про «…мальчики кровавые в глазах». Но постановщики «Бориса Годунова» в Оперной студии (режиссер Павел Коблик, дирижер Александр Аранбицкий, хормейстер Владимир Завадский, хореограф Елена Важенина) взяли во внимание и то, что чаще всего остается «за скобками». Совесть преступившего закон Бориса. «Победителей не судят» — культовая, фраза Истории, оправдывающая многое и многих. Но это не про Бориса. Во всяком случае не про Бориса (Алексей Фролов) в постановке уральцев. Он сам себя судит. Сам мучается. Оттого и «кровавые наваждения», тягостные предчувствия.
И вовсе не (только!) облегчающим, оптимизирующим сценографию становится в спектакле гигантское око. Всевидящее. Присутствующее везде, всегда и надо всеми. Око божье и внутреннее, свое. Почти по Шекспиру, другому гиганту в мировой культуре,— «Ты повернул глаза зрачками в душу. А там повсюду пятна черноты. И их ничем не смыть!».
В этой драме-исповеди на сцене Уральской консерватории достойно, на равных сошлись мастера и начинающие вокалисты: тот же Алексей Фролов в роли Годунова, Владимир Чеберяк (Шуйский), Михаил Коробейников (Пимен), Олег Бударацкий (Варлаам), Карлен Манукян (Отрепьев), Анастасия Вятскина (Хозяйка корчмы) и — например, студент Иван Горбань (Юродивый), хор мальчиков и юношей «Созвездие». Заслуга постановщиков — они в очередной раз создали из столь разных участников ансамбль.
«Прошедшее в настоящем» было творческим кредо Мусоргского. В «Борисе Годунове» Оперная студия подхватила это. Но не оставила «за скобками» мятущуюся душу, раскаяние Годунова. Видение мальчика, уводящего Годунова с места гибели, — образ искупления. Но кто достоин его? Вопрос спектакля, сами понимаете,— не только к нашему прошлому.
Ранее «Областная газета» писала о том, как в Уральской консерватории готовятся к премьере «Бориса Годунова».
Опубликовано в №280 (10091) от 12 декабря 2024 года.
