Коллеги и знакомые отзываются о Сергее Милицине как о человеке разностороннем. Кандидат юридических наук, доцент кафедры судебной деятельности и уголовного процесса Уральского государственного юридического университета имени В. Ф. Яковлева, известный фотограф, член Творческого союза художников России, генеалог — это все о нем. Журналист «ОГ» расспросила Сергея Дмитриевича о том, как удается сочетать профессию и хобби, о творческих озарениях и открытиях в ходе исследования родословной.
— Родители назвали вас в честь вашего деда — Сергея Дмитриевича Милицина и тем самым, возможно, предопределили вашу судьбу. Вы стали его полным тезкой и пошли в выборе профессии по его стопам.
— Да, мой дед, выпускник юридического факультета Императорского Томского университета, в прошлом веке возглавлял коллегию защитников в Екатеринбурге, предшественницу нынешней областной коллегии адвокатов. К сожалению, в живых я его уже не застал, но в семье часто о нем вспоминали. В доме было много дедовых книг по юриспруденции, меня они интересовали с детства. Видимо, все это подспудно и сформировало выбор: когда мои сверстники мечтали быть инженерами, горняками, врачами, я хотел стать юристом.
— Каков был путь в юристы внука юриста?
— Он получился непростым. Родителям мой выбор не одобряли, понимая всю сложность поступления в СЮИ в те годы, и, поддавшись их уговорам, после школы я пошел поступать в горный институт и завалил первый же экзамен. Мама решила, что я это сделал специально, но это было не так. На следующий год я уже поступал в юридический и не прошел по конкурсу — в то время первоочередное право на поступление имели ребята-армейцы и те, у кого было не менее двух лет стажа. Отслужил в армии, пошел на рабфак и поступил, наконец, в Свердловский юридический институт, учился на судебно-прокурорском факультете.
— В отличие от деда, вы стали не практикующим юристом, а преподавателем.
— На последнем курсе я вдруг понял, что не знаю, кем хочу быть: следователем, судьей, прокурором, адвокатом. Это стало ошеломляющим открытием, поэтому я положился на волю комиссии по распределению — пошел в прокуратуру. Работал не лучше и не хуже других, но чувствовал, что это не мое. Прикрепился в качестве соискателя к кафедре уголовного права родного вуза, сдавал кандидатские экзамены, и однажды, мне это до сих пор лестно, тогдашний проректор по науке, знаменитый профессор Владимир Михайлович Семенов пригласил меня на кафедру уголовного процесса преподавателем.
— Вы успешно поднимались по карьерной лестнице: завкафедрой, декан факультета, директор одного из институтов университета. Однако несколько лет назад вернулись к преподаванию.
— Преподавательскую деятельность я никогда не прекращал, а в какой-то момент вновь захотелось полностью отдать ей силы. Преподавание — это то, что всегда у меня получалось и получается до сих пор. Мне очень приятно, что мои выпускники помнят меня, приглашают на свои встречи, я это ценю. Никогда не работал в других вузах, хотя предложения были, в том числе и из Москвы. Но мне нравится наш университет: это сильный, практико-ориентированный вуз, наши выпускники буквально нарасхват.
— Вуз всегда славился сильным профессорско-преподавательским составом. Кто был вашим учителем?
— Мне очень повезло. Те люди, которые увековечены сегодня в памятниках, все старшее поколение профессуры — мои учителя. Вениамин Федорович Яковлев вручал мне диплом. Я слушал лекции Сергея Сергеевича Алексеева, Октября Алексеевича Красавчикова, Юрия Кузьмича Осипова, Митрофана Ивановича Ковалева и многих других, создавших славу нашему вузу. Это были великие люди, нам они казались небожителями, и я горжусь, что позднее со многими из них мне довелось работать как с коллегами.
Большое влияние на меня оказал доцент кафедры истории государства и права Вадим Викторович Баженов, который, к сожалению, рано ушел из жизни. Это был уникальный специалист и изумительный человек, владевший несколькими языками, включая латынь, имевший своеобразный взгляд на многие вещи. Я занимался у него в кружке, под его руководством написал первую исследовательскую статью, которую опубликовали в сборнике научных трудов и которой до сих пор горжусь. Он умел ненавязчиво обратить внимание своих учеников на какие-то незаметные, но важные обстоятельства, преподать жизненный урок. Вот пример. В 1986 году будучи аспирантом, собираюсь на первую свою научную конференцию молодых ученых. Подхожу к Вадиму Викторовичу, рассказываю с придыханием, что еду в Ленинград. И вдруг слышу: «А зачем вам это?» Я в недоумении пытаюсь что-то объяснить, а он: «Вы меня не поняли. Зачем нужно быть молодым ученым? Нужно быть просто ученым». На всю жизнь это запомнил.
— Вы преподаете более четырех десятков лет. Кем из своих учеников гордитесь?
— Среди моих бывших учеников-студентов есть заслуженные деятели науки и заслуженные юристы, генералы, депутаты, профессора. Восемь моих аспирантов стали кандидатами юридических наук, один из них уже защитил докторскую диссертацию. Но мне не хотелось бы никого выделять персонально, я горжусь всеми, кто нашел свое место не только в юридической профессии, но и в жизни, радуюсь их успехам.
— Преподаватель вуза должен только знания давать или и воспитанием заниматься?
— Профессия юриста связана с риском. Далеко не все клиенты, работодатели ждут от нас четкого следования закону, немало таких, кто хочет совета, как закон обойти. И надо уметь противостоять этому, чтобы не оказаться в положении замаранного. Особенно тяжело пришлось на рубеже 80–90-х годов. Помнится, мне с коллегой предложили поработать на одну организацию за очень хорошие деньги. Но после собеседования мы пришли к выводу, что это «деньги дьявола», и оба отказались участвовать в этом деле. Всегда стараюсь предостеречь студентов от сомнительных выгодных предложений, объясняю, что не только судимость навсегда закрывает путь в профессию, испорченная репутация также может очень помешать в жизни. На реальных историях, которых, к сожалению, знаю немало, показываю, к чему приводит связь с преступниками или стремление обойти закон.
— Сергей Дмитриевич, с большим интересом прочитала ваши статьи «Злоупотребление уголовным правом и проблема „заказных“ уголовных дел», «Можно ли вершить зло ради добра», «Заочное производство по уголовным делам: размышления в период СВО», «Современное наемничество: уголовно-правовые и процессуальные проблемы». В них вы поднимаете вопросы, которые не только актуальны, но и лежат в плоскости морали и права. Студентов они тоже интересуют?
— Молодежь сейчас очень практичная, в хорошем смысле этого слова, многие студенты старших курсов уже работают, они задают очень интересные, грамотные и сложные вопросы. Чтобы ответить на них, приходится быть в тонусе, в курсе изменений законодательства, правоприменительной практики. Среди студентов бакалавриата и специалитета, а особенно — магистратуры есть очень одаренные ребята, которые стараются докопаться до истины, я радуюсь за них.
— По наследству, но уже от родителей, вам досталось и увлечение фотографией.
— Да, они оба очень хорошо снимали. У отца сначала был «ФЭД», потом «Киев», этими фотоаппаратами и я в детстве начинал снимать, они до сих пор дома хранятся. Родители были заядлыми театралами, и чтобы делать фото со спектаклей, мама, химик по профессии, сама готовила растворы для проявки пленки и печати.
Увлечение фотографией пригодилось мне в институте, где был отдельный курс судебной фотографии, и во время работы в прокуратуре: однажды качество моих снимков с места происшествия высоко оценили эксперты-криминалисты и даже приглашали меня к себе работать фотографом, но я отказался. Соблазн уйти в фотографы появился в лихие 90-е — тогда многие, потеряв основную работу, зарабатывали съемками, но я к тому времени был загружен выше головы юридической практикой. Впрочем, я ничуть не жалею, что не сделал фотографию профессией. Отсутствие необходимости зарабатывать фотосъемкой дает возможность снимать только то, что хочешь, не думая о деньгах и о необходимости угодить клиенту.
— Однако вы вступили в Творческий союз художников России, подтвердив тем самым свой профессиональный статус.
— В каждом деле, которым занимаешься, нужно быть профессионалом, а не дилетантом, стремиться достичь определенных высот. Сегодня у меня много знакомых среди серьезных фотографов, которые признают меня своим. Я горжусь тем, что мне может позвонить, чтобы обсудить творческие или технические моменты, такой мэтр, как Пал Палыч Кривцов (обладатель самой престижной международной премии «Золотой глаз» World Press Foto и звания «Мастер международной фотографии». — Прим. «ОГ»).
— Сегодня цифровые камеры упростили съемку, а ИИ сделал доступными самые немыслимые художественные эффекты. Как вы к этому относитесь?
— По-моему, цифра незаменима для оперативной съемки, но для художественной это не лучший инструмент. Я снимаю полнокадровой цифровой «SonyA7», пленочными камерами среднего, большого и даже сверхбольшого формата, но могу использовать и смартфон.
Что касается реальных фото и обработанных ИИ, то это как подлинная история и фэнтези. Я предпочитаю добиваться результата игрой света и тени, тщательной подготовкой к съемке — выбором места, времени года и суток, аппаратуры, оптики. Чтобы фото получилось уникальным, нужно суметь подметить в обыденном что-то особенное. Однажды в Кижах я увидел на пристани маленький домик-кассу из выцветших бревен и на скамейке возле него горшок с красной геранью — яркое пятно на фоне серой стены. Тогда к пирсу причалили два теплохода, с них сошли полторы сотни человек, большинство с фотоаппаратами, причем многие с очень хорошими, но никто не обратил внимания на эту герань, а я ее снял!
— Вы снимаете только для себя или выносите свои работы на суд публики?
— Участвовать в конкурсах я начал совсем недавно. В 2022 году неожиданно стал победителем фотоконкурса «Многоликая Тува» в номинации «Национальный колорит», опередив в том числе местных тувинских фотографов и коллег из Монголии, которые буквально живут в этом колорите! Два года назад мой снимок домика в овраге, сделанный в Тобольске, стал финалистом международного конкурса, который проводит старейшее в мире Королевское фотографическое общество Великобритании.
Любопытная деталь: в анкете участника вместо графы «национальность» стояла графа «этнос», в графе «пол» предлагалось четыре варианта ответа: мужчина; женщина; мужчина, считающий себя женщиной; женщина, считающая себя мужчиной, — этакий европейский колорит. До сих пор не понимаю, какое отношение все это имеет к фотографии! Мои работы несколько раз отбирались для участия в международных фотофестивалях.
Персональных выставок у меня было семь, из них мне особенно дорога выставка в Калининграде, организованная моими бывшими студентами, которые сейчас живут там. Приятно, что твои ученики тебя помнят.
Любому человеку важно, чтобы его труд не пропал даром, поэтому я с радостью откликнулся на просьбу сотрудников Музея истории Екатеринбурга предоставить фото с видами Свердловска 1970–1980 годов и передал в дар музею коллекцию своих слайдов.
— Сергей Дмитриевич, у вас есть еще одно серьезное увлечение — генеалогия. Как продвигается работа над родословной?
— Архивными изысканиями приходится заниматься урывками, в свободное время, но мне уже удалось документально подтвердить сведения о восьми поколениях рода Милициных, шесть из которых были православными священниками. Прервал династию мой дед: он тоже окончил духовное училище и семинарию, но затем пошел в юристы.
Среди предков и родственников были также геологи и золотопромышленники, железнодорожники, инженеры, представители других профессий и даже артисты. Самым известным родственником, точнее — свойственником, пожалуй, был потомок старинного шведского рода Виталий Алексеевич Гассельблат. Он был членом Президиума ВЦИК СССР, участвовал в проектировании Уралмашзавода, занимал должность главного инженера строящегося Магнитогорского металлургического комбината. В 1934 году он был репрессирован по ложному доносу и погиб.
Пользовалась большой известностью в нашей стране и за рубежом и моя тетушка Вера Сергеевна Милицина — геолог-палеонтолог, исследователь доисторической ископаемой фауны. Занятия генеалогией помогают лучше понять сложность и даже трагизм многих поворотов и событий в истории нашей Родины. Например, мой дед по маме — Георгий Васильевич Яковлев — был красным командиром, воевавшим с армией Колчака. В музее истории Златоуста много лет хранилась его именная шашка. А три брата моей бабушки по отцу — Петр, Григорий и Степан Жихаревы — служили в Белой армии в тех же самых местах и вполне могли встречаться с ним на поле боя!
Мой папа Дмитрий Сергеевич Милицин был призван в армию в 1944 г., после Победы оказался в Группе советских оккупационных войск в Австрии, а спустя несколько лет участвовал в строительстве канала Волга — Дон и работал на других больших стройках того времени. Занятия генеалогией тем и хороши, что ты не только узнаешь что-то новое о своих родных, но и можешь передать это знание своим детям и внукам.
Ранее «Областная газета» писала о том, что преподаватели Уральского федерального университета успешно сочетают работу с хобби.
