Накануне конференции «Владислав Крапивин: философ, писатель, педагог и журналист» эксклюзивное интервью «Областной газете» дал председатель оргкомитета первый проректор УрФУ, кандидат исторических наук, доцент Дмитрий Бугров. Он рассказал о своих впечатлениях от книг Владислава Крапивина.
— Дмитрий Витальевич, ваши ожидания от конференции?
— Владислав Петрович Крапивин — один из самых статусных выпускников нашего университета. Можно долго перечислять все его регалии. Но не это — критерий. Главное — огромное количество читателей и почитателей, в том числе тех, кто читал Крапивина уже после его ухода. Полагаю: конференция станет звеном в светлой цепи памятных событий в честь Командора. Нынче Владиславу Петровичу было бы 85. Но я убежден: спустя и 5, и 15, и 50, и 100 лет его будут читать. Почему? Даже став убеленным сединами ветераном, он сохранял юношеский интерес ко всему. Не «закапсулировался» в 1960-1970-х, а словно развивался вместе со своей читательской аудиторией. И оставался интересен. Получается, он писатель не одной эпохи — разных эпох.
— А ваши личные читательские пристрастия? Книги, герои Крапивина, которые произвели наибольшее впечатление? Быть может, определили если не судьбу, то — мировоззрение?
— У Владислава Петровича, в его огромном таланте имели место два направления: одно, скорее реалистическое, связано с его педагогическими воззрениями (как я ребёнком ждал очередного номера журнала «Пионер», чтобы прочитать продолжение повести «Мальчик со шпагой»!). А второе направление — цикл пронзительно-романтических произведений, связанных с построением некоего мира и близких к жанру философского фэнтези. Безусловно гуманистического. Интересного. Цельного. Вот они-то и произвели на меня неизгладимое впечатление.
До сих пор помню книгу Средне-Уральского книжного издательства «В ночь большого прилива». Она появилась в том году, когда я окончил школу — в 1979-м. Вошедшие в неё одноимённую повесть, как и «Вечный жемчуг», я буквально проглотил. Из русскоязычной литературы, современной мне тогда, в далёкие 1970-е, я не читал ничего более выдающегося! Словно бы вспыхнул яркий свет маяка. И остался со мною, во мне на всю жизнь.
Спустя годы, в середине 1980-х, я отправился в командировку в Красноуфимск, где молодым преподавателем, по зову комсомола, несколько лет руководил студенческими работами на уборке урожая. Тогда в этот небольшой город на юго-западе нашей области можно было улететь из аэропорта Уктус на малюсеньком самолете. Я должен был заключить договор с совхозом на уборку 880 га картофеля. И взял с собой в дорогу книгу Крапивина. Еще подумал: вряд ли успею прочесть за однодневную поездку. Но! Подо мной в безоблачном пространстве проплывали леса и озера, поля и деревни, а я, сидя у иллюминатора (!), не отрывался от книги. В Красноуфимске быстро решил все производственные вопросы, и в остаток дня, присев на берегу реки Уфа с красивыми каменистыми перекатами, я — взрослый человек, преподаватель — продолжал читать взахлёб. Читал и на обратном пути. Сам июньский Красноуфимск — какой-то южный, по-летнему зелёный и жаркий, с крошечным пасторальным аэродромом — словно сошёл со страниц этой книги… «Голубятня на жёлтой поляне»… Ни до, ни после я так не читал – увлечённо, безотрывно, не чувствуя времени!
Читать книгу автора, которого лично знаешь с детства, — это настоящее испытание, скажу я вам. Владислав Петрович и мой отец Виталий Иванович Бугров вместе учились в УрГУ, дружили с первого курса, развивали журнал «Уральский Следопыт». Крапивин, дядя Слава, был другом нашей семьи. А когда читаешь то, что написал хорошо знакомый тебе человек, невольно сопоставляешь книжное слово и реалии жизни. Это же не Дюма или Гюго, Шолохов или Шукшин. Это «дядя Слава». В этом случае ты не можешь абстрагироваться от личности автора. И сразу почувствуешь фальшь или натяжку. Но — не у Владислава Крапивина! Погружаясь в глубины мира Великого Кристалла, созданного писательским воображением, я ни разу не ощутил когнитивный диссонанс, не воскликнул мысленно: «Надо же, как Владислав Петрович нафантазировал!». Любопытно: в свои фантастические произведения он помещал реальных людей — наших современников, которые волею судьбы оказываются в необычных обстоятельствах. И делал это естественно, органично, убедительно, с какой-то невероятно атмосферной лёгкостью.
Для меня Владислав Крапивин и Умберто Эко — однопорядковые авторы-гуманисты (хотя кто-то и поспорит со мной). Их творчество очень образное и вместе с тем — интеллектуальное. С одной стороны, Крапивин — настоящий шестидесятник. Романтик, эрудит. Но помимо этого, у него — мощная и точная образность, мастерское владение словом. При этом он немногословен. Это не Иван Тургенев с разнообразием безупречных красот русского языка, которые служат эталоном для школьных диктантов. У Крапивина лаконичный стиль, однако он не менее живописно и панорамно рисует образы и ландшафты. Я и сейчас не понимаю: как это, например, возможно — в несколько взмахов кисти создать знаменитую крапивинскую эстетику «безлюдных пространств»?! Без многостраничных упражнений со сложноподчинёнными предложениями? На такое способен только выдающийся мастер. Художник слова. Генератор смыслов.
В 1980-е я в общей сложности почти полтора года провел в Севастополе и его окрестностях: студентами мы выезжали в Крымскую экспедицию, в древний Херсонес. Я влюбился в этот город! Он для меня как многоцветный и загадочный Зурбаган. Не поверите: в нашей семейной библиотеке было два непонятно каким образом попавших туда словаря — морской и словарь речника. Зачем? Почему меня, никогда не ходившего под парусом, интересовали шпангоуты и морские узлы?.. У Владислава Петровича, проживавшего в Свердловске и Тюмени — городах, на тысячу вёрст удаленных от Ледовитого океана и на многие тысячи — от тёплых морей, я увидел такую же любовь к Севастополю. Ветер, рвущий паруса… Солёные брызги волн, ударяющих в борт корабля… Крики чаек… Откуда это? Севастополь с его холмами и бухтами словно прорастает сквозь строки крапивинских произведений. Он — символ прекрасного, вечного. Эту любовь писатель пронес через свою жизнь. И подарил нам — за что я безмерно благодарен Владиславу Петровичу. Здесь мы с ним тоже совпали.
Я много читал у Крапивина. Вместе с тем — не так много, как мои сын и дочь. Они прочли почти всё из его литературного наследия. А оно очень велико. И сейчас, когда у нас гостит наша внучка, которая учится в первом классе, я перед сном читаю ей… да-да, Владислава Петровича. Выбрал то, что сам раньше не читал. И вместе с ней мы открываем для себя удивительную книгу «Чоки-чок», или Рыцарь Прозрачного Кота». И, как вы догадываетесь, эта книга — из числа тех самых, ярких и загадочных, с путешествиями в параллельные миры, с прекрасными и добрыми смыслами.
Ранее «Областная газета» писала о том, что на «Дне чтения» в Екатеринбурге провели вечер Владислава Крапивина.
