«Урал Опера» пошел в новом сезоне с крупного козыря — «Севильского цирюльника» Джоаккино Россини. Беспроигрышный вариант с точки зрения внимания публики, поскольку опера буквально начинена хитами, которые на слуху не только у меломанов. «Севильский цирюльник» — произведение, на которое можно идти просто «отдохнуть вечером», ради музыки. В иные времена меломаны приезжали на спектакль, чтобы в очередной раз услышать арию Фигаро или арию Розины. Но театру «Урал Опера» давно уже мало «услаждать слух», балуя зрителей только парадом вокала.

И хотя давний тренд театра — современные авторы и названия в афише (нередко мировые премьеры), «Урал Опера» ищет новые ходы и в популярной классике. «Севильский», можно сказать, сам напрашивался на них. В декабре 1912 года опера была одной из первых премьер нового театра в Екатеринбурге и с тех пор, опять же в силу популярности у публики, надолго не исчезала из репертуара. И понятно же: взявшись в очередной раз за шедевр Россини, театр хотел и зрителей удивить, и себе доставить удовольствие. К счастью, речь шла не о пресловутом осовременивании, которым постановщики к месту и не к месту, часто — только ради визуального эпатажа, «припудривают» классику. Театр и тут пошел ва-банк. Кстати, имел на то право.

Известно: Розину поют сопрано. Такова традиция XX века. К этому давно привыкли. В новой постановке партия отдана голосу, для которого и написана, — меццо-сопрано. Колоратурное, но — меццо. Впервые за долгое время театр вернулся к замыслу Россини. При этом постановщики (дирижер Константин Чудовский, художественный руководитель оперы Алессандро Биччи, режиссер Надежда Столбова) подчеркивают: нельзя ставить на меццо, если его нет. А в театре сейчас есть. Даже две. На них и поставили. И для самого популярного (наряду с «Кармен») названия в истории театра это новая веха. Совершенно другая драматургия раскрытия образа, потому что у Россини написана не бедная девочка, а бедовая. Половину происходящего Розина сама подстраивает. Она участник и двигатель событий. И это поддерживается типом голоса. Остается произнести банальное: автор же думал, когда голоса подбирал…

В отличие от большинства постановок (в этом театре тоже) и устоявшихся традиций «Урал Опера» не ставит шедевр Россини всерьез. Как реальную историю из давних времен, которая, кстати сказать, вполне могла приключиться. Это взгляд как бы со стороны. Из нашего времени. Без пресловутых современных аллюзий. Без переодеваний героев в пиджаки и кроссовки. Но — так бывает, когда мы берем в руки старинную вещь, и она, несущая в себе эпоху, вдруг пробуждает фантазию. Вокруг милой раритетной вещицы вдруг оживает эпоха.

В «Урал Опере» это происходит не «вокруг», а «внутри». Милой вещицей становится старинная шкатулка с выдвижными ящичками, которые позволяют менять и сцены, и мизансцены.

«„Севильский цирюльник“ — комедия положений. Так опера написана. И она становится смешной, только когда ты это учитываешь, — говорит режиссер-постановщик Надежда Столбова. — Мы не хотели „входить“ в реальные декорации. Такой спектакль ставился много раз. Очень хотелось, чтобы это была „игра в игре“. Вот и придумали шкатулку-трансформер на сцене. Это и улица, и дом, и комнаты. Когда что-то выдвигаем — вдруг прачечная откроется, задвинули-выдвинули стол — теперь это уже кухня. Игру, которая есть у Бомарше, которая перешла к Россини и за три века образовалась в оперных и драматических театрах, мы решили продолжить в декорации. Сама драматургия подсказывает, и мы с удовольствием в это играем. Кроме того, важное обстоятельство для оперного театра — герои все время поют в зал, но им необходимо играть, петь друг для друга, общаться. А для этого нужна хорошая акустика. Эта декорация ее создает. Такой вот еще лайфхак…»

В доме-шкатулке постоянно происходят какие-то удивления, фокусы (художник по декорациям и костюмам Ксения Кочубей). Но и они — «в эпохе». Современный, из XXI века, взгляд на времена Бомарше и Россини подчеркивают лишь несколько акцентов: хор, переодетый в маляров, которые заканчивают покраску шкатулки, да сигнальная бело-красная лента, что используется для временного ограждения места «ремонтных работ». Мелочь! Забавная, но уместная. Продолжающая ту самую «игру в игре», но не подавляющая галантную эпоху Россини.

«Мы не можем перенести „Севильского цирюльника“ в сегодня — это не работает. Если сейчас разыгрывать историю, как мужик похитил женщину, не выпускает ее из дома — это криминальная хроника, — улыбается Надежда Столбова. — Совсем другая история. Но мы же живем в Екатеринбурге, ставим на нашего зрителя, хотим, чтобы он пришел и что-то понял про это произведение. Все эти „фильтры“ и накладывают отпечаток на то, какой у нас спектакль. Чтобы было смешно и интересно, чтобы мы понимали: это нормальная ситуация того времени, надо оставаться в эпохе. При этом она от нас так далека, что какие-то ее приметы нам несвойственны и непонятны. Поэтому, выбрав „игру“, выбрали и современные приспособления. Решили срастить несколько миров. Люди себя ведут так, как вели бы себя сегодня. Какие-то бытовые подробности — современные, а костюмы — из той эпохи. Люди жили в таком прекрасном мире, так существовали…»

Удивления поджидают зрителей и в персонажах. Нет, вокал, как и положено, — ожидаемо блистателен, и слушатели получат наслаждение от всех хитовых арий «Севильского цирюльника». Но «игра в игре» так густо замешана, что, право же, слушателю не приходится, скучая, дожидаться сольного выхода Фигаро или Розины. Слушатель сам «в игре», в любовных (и чуть-чуть мошеннических) перипетиях оперы. Следить за действием не отрываясь заставляет небольшая корректировка характеров. Не такой уж непогрешимый ментор Дон Базилио (Михаил Коробейников), поющий арию о клевете. Иногда и он в растерянности. Не такой уж традиционный «премьер» Фигаро (Евгений Бовыкин). Он здесь больше напарник Розины в ее проказах. Да и остальные герои чуть мягче в своих поступках, чем полагает традиция исполнения. Зато Розина, хоть и в нарядах галантной эпохи, — девушка вполне себе с современным драйвом. У нее на ключице даже… татуировка.

Пусть не хмурятся апологеты классики. Татуировка, легкая усмешка из XXI века, оправдана, сыграет свою роль в первом действии — когда Розина объясняет опекуну Бартоло, что запачкала чернилами палец не за письмом к любимому, а рисуя на себе цветочек.

«Это тоже перчинка в образе Розины, — говорит солистка оперы меццо-сопрано Елена Бирюзова. — Сложность партии лично для меня? Это моя первая проба музыки такого стиля. Россини для меня — challenge, испытание. Мой голос не привык летать в таких колоратурах. Я пела Кармен, Любашу — партии драматические, где и звукоизвлечение немного другое. Сейчас голос пошел немного вверх. Сначала было сложно. А сейчас, получается, партия Розины, наоборот, раскрыла мои возможности…»

Идея такого «Севильского», полагаю, стала вызовом для всех участников постановки. Станет и для зрителей. Но если не зацикливаться на традициях исполнения, то спектакль откроет новую прелесть и самой истории, и ее героев.

Ранее «Областная газета» писала о том, что Свердловская драма к 95-летию презентовала альбом-фотолетопись.