По сложившейся не так давно, но весьма интересной (и полезной!) традиции театр презентовал будущую премьеру, представив режиссерскую концепцию и эскизы костюмов спектакля. Насчет «полезности» традиции — не ирония. Оперный жанр все больше становится режиссерским. И если вы идете на популярную оперу насладиться музыкой и вокалом, то не исключено, что постановочные новации… вам придется расшифровывать. Грозит ли это на «Снегурочке»?
Грозит. Поэтому на презентацию, помимо прессы — редкий случай! — пришли даже артисты театра, участники будущей премьеры. Очевидно, что и им хочется понимать, глубже погрузиться в замысел.
Для режиссера Антона Морозова и сценографа Кати Никитиной (на фото) это дебют в опере. Оба признаются, что «в этом сложном жанре хорошо начинать со „Снегурочки“: материал поэтический, чувственный, в него легко включаешься». Однако знакомая с детства история Снегурочки обманчиво проста. Тем более — в оперном варианте. Хотя статистика только ключевых, выдающихся постановок в мире (включая Лондон, Париж, Нью-Йорк) насчитывает под полсотни спектаклей, в истории «Снегурочки» бывали прецеденты, когда опера не выдерживала в афише и года, снималась с репертуара, пригвожденная карикатурой с надписью «новая какофония». Екатеринбургский (Свердловский) оперный избег подобных крайностей. Но и история уральских постановок тоже впечатляет: статистикой и планкой. Нынешняя постановка «Снегурочки» — уже восьмая, а в одной из них в партии Берендея дебютировал Сергей Лемешев. Дебютировал! После этого начался его взлет. Разве не планка?
Кстати, количество предшествующих постановок тоже сподвигло театр и команду спектакля искать новый, свежий замысел. Процесс шел около года. «Урал Опера» уж точно не хотел ставить «Снегурочку» как привычную бытовую драму. Партитура, конечно, все та же — Римского-Корсакова, но… мир и времена меняются.
— Мы разделили пространство и персонажей оперы на два мира — мир богов (Островский и Римский-Корсаков применяют такие термины, как «религия», «культ») и берендеев, — говорит режиссер-постановщик Антон Морозов. — Но на протяжении всего спектакля центральным элементом остается камень. Капище, вокруг которого разворачиваются все жизненно важные для берендеев события. Этакий камень преткновения. Существует расхожее мнение, что Снегурочка — в первую очередь дочь Мороза, холодное создание. Так у Островского. В опере акценты чуть смещены, другая оптика: у Снегурочка — «мамина дочь», дочь Весны. Для нас же дочь Весны и Мороза — априори полубожественное создание. Ее рождение поменяет привычный ход вещей и в мире богов, и в мире берендеев. Нам важно, что в созданном нами мире боги — эталон для людей, поэтому Ярило и Весна-Красна решены как существа витальные. В Весне — жажда жизни. Если Морозу сложно отпустить дочь в мир людей, он переживает за нее, то Весна делает это осознанно: ей важно, чтобы Снегурочка обрела жизненный опыт чувств…
Постановщики представили эскизы декораций ключевых сцен будущего спектакля и костюмов. То и другое — яркое, впечатляющее, но… не безусловное для «Снегурочки», которую большинство все равно привычно воспринимает как сказочную историю из давних-предавних времен. А тут в костюмах — вневременные силуэты, с современным абрисом, а в сценографии — подчеркнуто искусственные цветы.
— После конфликта Ярило-солнце отвернулся от берендеев. Безжизненная земля, неживые деревья. 15 лет солнце не встает, — рассказывает художник-постановщик Катя Никитина. — Мир всегда в предрассветном состоянии. Надежда, что солнце вот-вот встанет, но — нет. А людям важно показать Ярилу силу своей веры. И 15 лет они проводят ритуалы, связанные с Масленицей. Как бывают исторические реконструкции, так и берендеи реконструируют свою прошлую жизнь. Поэтому и высаживают цветы, чтобы воссоздать природный ход вещей. Как оно должно быть. И снова все события — вокруг камня. Он — как олимп для богов и место жертвоприношения — у людей. Нам хочется, чтобы даже в театральной условности цветы выглядели именно искусственными. Поэтому будем использовать цветы, которые, как правило, не растут в лесу, а садовые, декоративные. Берендеи высаживают цветы после Масленицы, продолжают имитировать жизнь. Снегурочка же, не владеющая этим опытом, воспринимает искусственные цветы как саму жизнь, реальную жизнь. Цветы для нее — образ идеального мира, к которому она стремится…
Несмотря на обилие цветов на сцене, постановщики утверждают: решение сценографии будет минималистичным. Зато костюмы героев — живописны.
Весна-Красна — образ чувственный, поэтический. Снегурочка не так однозначна: в мире богов она — дочь своего отца, больше транслирует зимнюю природу; когда же попадает в царство берендеев, в ней самой больше жизни, и платье «расцветает». Мизгирь — самый «нецветной» персонаж. Зато Купава — рыжая дева в красном, по характеру и отношению к жизни перекликается с Весной. Особая тема — артисты хора. Постановщики придумали всем отдельные истории и костюмы. Посыл: даже в массовых сценах важно сохранить у всех, у каждого индивидуальность.
Конечно, это самое первое, еще не явное явление «Снегурочки». Апологеты классических постановок, наслышанные о новациях, уже решительны в своем «Не пойдем». Но стоит ли торопиться? Давайте все же посмотрим. Премьера — в июне.
Ранее «Областная газета» писала о том, что в театре «Урал Опера Балет» состоялась презентация весенней сказки «Снегурочка».
Опубликовано в №14 (10121) от 28 января 2024 года.
